Старик. Глава 20, Глава 21

 

Глава 20. Завершающая попытка

 

После вывода отрядов Анатолия Томашевича и Николая Покровского из состава бригады «Старика» в подчинении у Пыжикова осталось всего два отряда – «За Родину» (бывший «Старик», с которым он летом 1942 года пришел на Палик) и «Смерть фашизму», причем последний действовал на территории Смолевичского района – за 75 километров от хутора Старина[1]. Такая ситуация затрудняла управление отрядом «Смерть фашизму» и Старик, по утверждениям Павла Жуковича, принял решение передислоцировать его на Палик[2].

У Василия Пыжикова, однако, в отношении этого отряда имелся иной план. Весной 1943 года Старик вернулся к идее создания партизанской дивизии. Формальный повод для этого ему предоставил сам Пантелеймон Пономаренко. В радиограмме от 12 декабря 1942 года он неосторожно оставил Старику надежду на такой исход, высказавшись относительно возможного воссоздания в неопределенном будущем распускаемой по его указанию дивизии имени Чапаева. «Сейчас, в зиму, более целесообразно рассредоточиваться на более маневренные отряды и активно действовать отрядами. Когда обстановка будет требовать создания дивизии, указание будет дано»[3], – увещевал он Старика и тот на некоторое время отложил свои планы. Тем более, что всю зиму ему приходилось бороться за удержание синицы в своих руках – сохранение бригады с приемлемым для ее существования количеством отрядов. 

С наступлением весны комбриг Владимиров взялся за старое. 13 марта он отправил в ЦШПД шифровку следующего содержания: «Выполняя радиограмму т. Пономаренко, дивизия … реорганизована. Бригады впредь до новых указаний действуют самостоятельно. Жду разрешения объединиться, действовать совместно. Старик»[4]. Это был, вероятно, пробный шар, для дальнейшего выстраивания своей политики следовало выяснить, не изменилось ли отношение Москвы относительно идеи формирования дивизии. Пономаренко не ответил на это обращение Старика. 21 марта тот почти теми же словами повторяет свой запрос: «…дивизия им. Чапаева реорганизована. Зимний период бригады действовали самостоятельно. Обстановка требует снова объединиться. Жду Ваших указаний. Старик – Владимиров»[5] – и вновь не получил ответа.

Москва к этому времени, похоже, уже окончательно определилась в своем отношении к Старику и затеваемым им реформам. В Справке, составленной на Пыжикова в Белорусском штабе по поручению Пономаренко, Петр Калинин довольно определенно высказался по этому поводу: «Если бы для пользы дела потребовалось сформировать в тылу врага дивизию, то это нельзя было бы поручить Пыжикову … с его тенденцией оторваться от руководства партийной организации, и … поощрением антипартийного поведения всех тех, кто был угоден т. Пыжикову»[6].

 В свою очередь, Старик рассматривал создание дивизии лишь как начало реорганизации партизанского движения на Палике и на значительной части Белоруссии. После создания первой дивизии он предполагал создать вторую и третью партизанские дивизии, которые действовали бы в направлении Орши и Минска соответственно, нависая своей мощью над железнодорожной магистралью Минск – Москва. Не скрывал Старик и своих личных амбиций – все руководство этим движением он предполагал сосредоточить в своих руках, «…ибо партизанским движением в Белоруссии нельзя руководить из Москвы, да и прежде, чем руководить, его нужно знать»[7].

После удара, нанесенного его идеям осенью и зимой 1942 – 1943 годов, вероятность реализации этих планов была крайне низкой. Однако не в характере Василия Семеновича Пыжикова было отступать перед трудностями такого характера. В конце концов, в августе 1942 года он пришел на Палик с остатками своего разгромленного отряда численностью в 18 человек, а уже через два месяца сумел коренным образом изменить ситуацию и возглавить крупнейшую партизанскую группировку в Борисовской зоне. И сейчас, несмотря на озвученный из Москвы запрет, Старик, похоже, вполне серьезно решил заново сформировать распущенную дивизию.

Для этого он затевает новую интригу.

Уполномоченные ЦК и БШПД Ключинский и Киселев, находившиеся с марта 1943 года в Борисовской зоне с проверкой, в составленной позже справке о деятельности Старика заявили, что тот все время доказывал им необходимость передать в его подчинение сохранявшие к этому времени самостоятельность партизанские формирования – бригаду имени Кирова, а также отряды «Гвардеец» и «Буревестник»[8]. 

Присоединить эти формирования к своей бригаде, однако, он уже не смог. Увы, Старик уже не обладал достаточным влиянием в партизанской зоне, чтобы склонить их командование к объединению.

На бригаду имени Кирова он заведомо не мог рассчитывать – она изначально формировалась для защиты межрайкома, была тесно связана с Жуковичем, по инициативе Жуковича она и начала создаваться в декабре 1942 года на базе одноименного отряда. Ее командиром был назначен капитан Федор Терентьевич Пустовит – член оперативной группы полковника Абрамова, в свое время занимавший должность начальника штаба в отряде «За Отечество» Анатолия Томашевича (во время вхождения отряда в состав бригады «Старика»). Должность начальника штаба этой бригады занял Павел Сиваков, ее комиссаром стал Игнатий Панкевич – бывшие командир и комиссар отряда «Смерть фашизму», которых в свое время Старик снял с должностей. При такой расстановке командных кадров в бригаде говорить о возможном ее вхождении в подчинение Старику не приходилось, а учитывая предсказуемо негативную реакцию на это Павла Жуковича, Петра Калинина и Пантелеймона Пономаренко – такое вхождение и вовсе представляется невероятным.

Что касается отрядов «Буревестник» и «Гвардеец», то, на наш взгляд, первый из них не мог войти в подчинение Пыжикову по причине явственно проявившейся амбициозности его командира Михаила Глебовича Мормулева (он после возвращения на Палик в составе 1-й Минской бригады вывел отряд из подчинения ее комбрига Балана), а второй – наоборот, из-за абсолютной аморфности его командования, которое, по словам Бориса Бывалого и Якова Чумакова, «… никому не подчиняется и бездействует[9]».

Убедившись в том, что укрепиться за счет этих отрядов не представляется возможным, Старик, тем не менее, не оставляет самой идеи возрождения дивизии и делает достаточно сильный ход. Сначала ему удается убедить Павла Жуковича в необходимости формирования в составе своей бригады третьего отряда. 28 марта 1943 года межрайонный партийный центр Борисовской зоны принял соответствующее решение, а 5 апреля Старик приказом по бригаде выделил из числа партизан отряда «За Родину» инициативную группу для создания партизанского отряда имени Ворошилова. Во главе нового отряда Старик поставил Василия Николаевича Попова, бывшего командира взвода из разгромленного годом ранее отряда Осташенка. В мае 1942 года он оказался в отряде «Разгром» (Червенский район, Иван Сацункевич), а на Палик пришел уже с отрядом Николая Покровского, у которого служил заместителем начальника штаба по разведке. В январе 1943 года Старик забрал его к себе адъютантом, а в марте поручил сформировать отряд[10]. Комиссаром нового отряда был назначен Шадрин Е. К., начальником штаба – Савельев П. Т.[11] В состав отряда была включена группа окруженцев, еще с 1941 года скрывавшаяся (проживавшая) в д. Палик, вероятно по этой причине местом базирования отряда стала эта деревня.

Одновременно с этим Старик на базе своего самого сильного подразделения, каким к этому времени стал реформированный им осенью отряд «Смерть фашизму», начал формировать партизанскую бригаду. Для этого он в середине марта вместе со своим начальником штаба Яковом Чумаковым в очередной раз выехал в Смолевичский район. Лейтенант Тарунов еще 25 февраля вывел отряд из лесных массивов и стал поротно в деревнях Антополь (Антополье) Смолевичского, а также Ляды и Загорье Логойского районов. Штаб отряда располагался в Сутоках, здесь Старик и встретился с его командованием.

Результатом этой встречи, собственно, и стало создание новой партизанской бригады, которой по инициативе Старика так же присвоили имя Ворошилова. Отряд «Смерть фашизму» к этому времени объективно перерос свои организационные рамки, в его составе насчитывалось несколько сотен бойцов (по состоянию на 01.04.1943 г. – 386 человек в трех ротах[12], на 01.05.1943 г. – 420 человек[13]), он был неплохо вооружен и контролировал, по сути, большую часть Смолевичского района. Не обременяя себя излишними изысками, Старик на основе трех имевшихся у Тарунова рот сформировал три отряда и подчинил их вновь созданному штабу бригады. Основные должности в нем заняло бывшее командование отряда «Смерть фашизму (лейтенант Тарунов – комбриг, младший политрук Дедюля – комиссар, лейтенант Кисляков – начальник штаба), а командиры рот заняли должности командиров отрядов.

Первый приказ бригады имени Ворошилова был подписан Таруновым 22 марта 1943 года[14]. Это был самый разгар очередного витка длящегося в Борисовской партизанской зоне кризиса. И это была, вероятно, последняя попытка Пыжикова отстоять свои претензии на сколько-нибудь значимую роль в партизанском движении: формируя бригаду, он пытался тем самым создать основу для будущего воссоздания дивизии имени Чапаева – состоящей на первых порах хотя бы только из двух бригад – «Старика» и имени Ворошилова.

Впрочем, это был секрет полишинеля. Присланный из Москвы с проверкой майор Ключинский разгадал замысел Старика. «… Даже во время нашего пребывания там т. Пыжиков сделал еще одну попытку создать дивизию. Без всякого на то полномочия поехал в отряд «Смерть фашизму» и реорганизовал его в бригаду имени Ворошилова, однако действовать она должна была под руководством Пыжикова»[15], – отметил он в справке на Старика, составленной по итогам своей инспекторской поездки на Палик.

***

Партийное руководство Смолевичского района негативно отнеслось к выводу отряда Тарунова из леса и формированию на его базе партизанской бригады. Подпольный райком посчитал, что эта акция была подготовлена и проведена командиром бригады «Старик» Владимировым и его комиссаром Бывалым для того, чтобы увести отряд из Смолевичского района на озеро Палик[16], чему райком не мог не воспротивиться. 

Командование отряда, в свою очередь, мотивировало выход из лесов угрозой половодья рек Гайна и Цна, что лишало партизан маневра в случае блокады[17]. Командир 1-й роты отряда «Смерть фашизму» (1-го отряда бригады имени Ворошилова) Иван Демин полагал, что оборудованный в лесах лагерь к весне уже не вмещал партизан, особенно после того, как с Палика (согласно распоряжения Жуковича) вернулась 2-я рота[18].

В населенных пунктах отряд (а после 22 марта – уже бригада) простоял почти месяц. В ночь с 23 на 24 марта были получены данные о готовящейся против партизан крупной карательной акции противника. Судя по всему, речь шла о батальоне Дирлевангера, который совместно с приданной ему командой СД гауптштурмфюрера Артура Вельке должен был очистить от партизан территорию между Логойском и Смолевичами. Как пишут исследовавшие тему Д. Жуков и И. Ковтун, это была локальная операция по вытеснению партизан от Логойска[19]. В ходе ее проведения, однако, в устроенной 23 марта отрядом «Мститель» (бригада «Дяди Васи» Василия Воронянского) засаде Вельке был убит, что не только привело к известной Хатынской трагедии, но, вероятно, и к усилению давления на бригаду имени Ворошилова. Как полагали в штабе бригады, рассчитывая блокировать партизан, немцы накапливали силы в Смолевичах, Логойске и Зембине. Правда к 24 марта активность проявляла лишь Логойская их группировка – согласно Жукову и Ковтуну это и был батальон Дирлевангера[20].  Он наступал со стороны Логойска тремя колоннами на Ляды, Сутоки и Антополье. Позднее комбриг Тарунов в своем рапорте на имя Павла Жуковича сообщал, что 24 марта бригада дала бой врагу, однако ее заслон в Лядах не устоял и вынужден был отойти. Другой колонной противник прорвался к Сутокам и сжег деревню. На следующий день под натиском превосходящих сил Тарунов вынужден был вывести бригаду из-под удара и отступить в Плещеницкий район[21].

Павел Жукович с недоверием воспринял версию командования бригады относительно произошедших 24 марта событий. В межрайком от различных лиц поступило несколько сообщений, в которых утверждалось, что Тарунов без боя оставил населенные пункты и перебазировался в Плещеницкий район[22]. Более того, в полученных донесениях утверждалось, что отряды были выведены из деревень около 4-х часов утра 24 марта, втайне от жителей. Охранявшие деревни посты также были сняты и выехали вслед за отрядами[23].

Судя по всему, секретарь Смолевичского райкома Довгаленок сообщил о произошедшем в межрайком Жуковичу. В бригаде настаивали, что вели бой с противником 24 марта и посчитали действия Довгаленка и партийной тройки незаконными, а поданное в партцентр заявление клеветническим. 25 марта комиссар бригады Дедюля и командир Тарунов вызвали Довгаленка в штаб и потребовали объяснений. После того, как тот отказался раскрыть содержание докладной записки, переданной в межрайком, командование бригады имени Ворошилова сняло с довольствия Смолевичский райком партии и райком комсомола и предложило им уйти из лагеря[24]. «Представителей парторганизации тов. Щербакова, Довгаленка и Санковича они [Дедюля и Тарунов] называли нахлебниками, людьми, которые развозят только листовки (эту работу может выполнить с успехом любой крестьянский парнишка)[25]», – сообщал Трофиму Радюку в Борисовский партцентр анонимный информатор из бригады. Действия Тарунова при этом сопровождались применением физической силы и угрозой применения оружия по отношению к Довгаленку[26].

В конце марта командование бригады имени Ворошилова вызвали на Палик. Основные претензии межрайкома сводились к тому, что Тарунов без санкции Смолевичского райкома партии (его секретарь Григорий Довгаленок присутствовал на этой встрече[27]) оставил район и отступил к Плещеницам. Если это так, то отряд своим маневром действительно поставил деревни с проживающим в них населением под удар. Для проверки имеющихся материалов Павел Жукович учредил комиссию. В ее состав вошли Трофим Радюк, Ефим Гуля (руководитель межрайкома ЛКСМБ) и Борис Бывалый. 4 апреля 1943 года комиссия завершила проверку деятельности бригады имени Ворошилова и предоставила в межрайком соответствующий отчет. Борис Бывалый не подписал этот документ, составленный довольно субъективно. В нем утверждается, что днем 24 марта каратели (500 – 600 человек из полицейских гарнизонов Логойска и Смолевичей, разбавленные немцами при поддержке 3 трофейных русских танкеток) не встретив никакого сопротивления, ворвались в покинутые партизанами деревни и произвели расправу над их населением[28]. Член тройки Смолевичского РК КП(б)Б Капшаев уточнил, что речь шла о двух пострадавших деревнях: Сутоки Смолевичского района (сожжено 10 дворов, расстреляно 5 человек и трех детей каратели живыми бросили в огонь) и Ляды Логойского района – там было сожжено 67 дворов и  расстреляно 20 человек[29].

Основным виновником произошедшего инцидента был назван комиссар бригады Иван Дедюля. Партийный центр отстранил его от должности и предложил Смолевичскому РК рассмотреть вопрос о его членстве в партии[30]. В отношении Тарунова межрайком ограничился более мягкими мерами воздействия – за игнорирование партийного руководства и проявление хулиганского отношения к Довгаленку ему пригрозили отстранением от командования отрядом (межрайком так и не признал существование бригады имени Ворошилова) и исключением из партии[31]. Впрочем, и в отношении Дедюли принятое решение не было реализовано, он не только остался при должности, но и сохранил партийный билет.

***

Описанная выше драма в значительной степени усугубила и без того незавидное положение Старика. Его попытки реформировать партизанское движение на Палике закончились в эти же дни. Сначала, по горячим следам, 29 марта Павел Жукович сообщил секретарю ЦК КП(б)Б Пономаренко о произошедших в конце марта событиях, переложив на Пыжикова существенную долю вины за произошедшее: «По приказанию Старика отряд «Смерть фашизму» выведен из лесных массивов и расположился в деревнях … Противник … предпринял карательную экспедицию. Отряд отошел без боев. Противник сделал расправу [над] мирным населением»[32].

А уже 1 апреля Борисовский партийный центр сообщил в ЦК и ЦШПД о том, что «…Старик вернулся из отряда «Смерть фашизму», где из отряда сформировал бригаду имени Ворошилова». Жукович своей властью отменил это решение и обратился к Пономаренко с просьбой не давать Старику санкции на создание бригады, при этом он в очередной раз предложил выделить отряд «Смерть фашизму» из подчинения Старика, «…но сделать это аккуратно, несколько позднее, когда Старика направим в Москву. Мы хотим отправить его без особых эксцессов. Для этого необходимо пока сохранить видимость его положения и влияния на отряд. Вообще Старик здесь опасная личность. Его надо убрать скорей»[33]. В Москве согласились с инициативой партцентра.

Бригада имени Ворошилова просуществовала всего несколько дней. 3 апреля 1943 года комбриг Тарунов издал приказ № 10. Это был последний приказ по бригаде, его первый параграф гласил: «На основании полученного разъяснения от уполномоченного ЦК КП(б)Б и Штаба партизанского движения [речь идет о майоре Ключинском] бригаду имени Ворошилова снова реорганизовать в партизанский отряд. С сего числа именовать бригаду опять отрядом «Смерть фашизму», а отряды – 1-й, 2-й, 3-й ротами. … Приказ № … от … об образовании бригады имени Ворошилова временно отменить[34]».

Следует заметить, что расформирование бригады имени Ворошилова действительно носило временный характер. Дело заключалось не в прихоти Старика. Необходимость в преобразовании отряда «Смерть фашизма» объективно назрела, Жуковича и Пономаренко не устраивал не факт создания бригады сам по себе, а влияние Старика на ее руководство. После отстранения от дел Василия Пыжикова, уже 29 июля 1943 года по решению межрайпартцентра Борисовской зоны отряд Тарунова вновь будет развернут в бригаду (уже под названием «Смерть фашизму) в составе трех отрядов, сформированных 4 августа на базе 1-й, 2-й и 3-й рот; в октябре месяце диверсионный взвод будет преобразован в четвертый отряд[35]. 

Глава 22. Расформирование бригады и арест Старика

 

К середине весны 1943 года в соответствии с распоряжением Пантелеймона Пономаренко в БШПД были собраны материалы о деятельности Старика за последние несколько месяцев и Петр Калинин составил справку о работе Пыжикова в течение всего периода его пребывания в тылу противника. Содержащаяся в справке информация носила опасный для Пыжикова характер. В ней учитывались все его ошибки и упущения с момента выхода за линию фронта и делался вывод о его неспособности руководить порученным делом и, как следствие этого, о нанесении ущерба партизанскому движению[36].

На основании большого количества компрометирующих Старика документов в штабе Петра Калинина сочли, что его деятельность носит антипартийный провокационный характер[37] – со всеми вытекающими из этого утверждения последствиями. В эти же дни, вероятно, в Москве было принято окончательное решение о дальнейшей судьбе Старика. Как рассказал уже в 1959 году на заседании Бюро ЦК КПБ Петр Калинин, он пошел к Пономаренко и предложил «вызвать этого вояку, иначе он погубит наши партизанские силы^[38]».

Вполне осознавая сложность предстоящей операции («ничего не могли сделать с Пыжиковым, он …  не подчинялся») в партизанских штабах решили эвакуировать его на Большую землю обманом. Работавшие на Палике с контрольной миссией Ключинский и Киселев скрыли от Пыжикова реальные результаты проверки его деятельности. Они ознакомили Старика с поддельным сообщением в ЦК КП(б)Б о том, что имеющиеся в отношении него негативные факты якобы не подтвердились. После этого уже сам Пономаренко отправил Старику радиограмму такого содержания: «Прошу Вас прибыть в Москву посоветоваться по неотложным боевым вопросам»^[39].  В ночь на 21 апреля 1943 года с партизанского аэродрома в Бегомле «по указанию Начальника ШПД при Ставке Верховного Главнокомандования генерал-лейтенанта товарища Пономаренко командир партизанской бригады тов. Пыжиков эвакуирован из тыла в город Москву[40]».

 Комиссар бригады Борис Бывалый и начальник штаба Яков Чумаков были вызваны за линию фронта несколько позже, 13 мая. Об этом говорит оставшийся временно исполнять обязанности комбрига редактор газеты «Мститель» («еженедельная газета белорусских партизан») политрук Василий Бочаров: «В ночь на 13 мая … батальонный комиссар тов. Бывалый и начальник штаба бригады майор тов. Чумаков вылетели в Москву по вызову начальника Белорусского штаба партизанского движения бригадного комиссара тов. Калинина[41]».

Вызов командования партизанских бригад в Москву иногда свидетельствовал о предстоящих почестях и награждениях.  Но не в этом случае.  За несколько дней до эвакуации Бывалого и Чумакова в советский тыл, 8 мая 1943 года межрайпартцентр Борисовской зоны принял постановление о реорганизации бригады «Старика» в связи с отзывом штаба бригады в распоряжение БШПД. Этим приказом Павел Жукович, по сути, расформировал бригаду. Он вывел отряды «За Родину» и «Смерть фашизму» из подчинения ее штаба и предоставил им самостоятельность с перспективой их будущего преобразования в бригады. До этого, пока еще неопределенного момента, названные отряды переходили в непосредственное подчинение партийному центру Борисовской зоны. Созданный Стариком незадолго до того отряд имени Ворошилова Жукович и вовсе называет «группой партизан во главе командира тов. Попова» и вливает ее в отряд «За Родину». Взвод управления, типография, госпиталь и радиостанция Старика также были переданы в ведение партийного центра[42].

Это постановление в конечном итоге будет исполнено. Но не сразу. И не в полном объеме. Оставшийся «на хозяйстве» Василий Бочаров в свое время был активным участником группы, выступавшей против расформирования дивизии осенью 1942 года. Сейчас ему предстояло предпринять последнюю попытку сохранить бригаду.

Воспользовавшись вполне объяснимой задержкой с поступающими из Московских партизанских штабов директив, которые бы подтвердили расформирование бригады, Бочаров в своем обращении к командирам и комиссарам отрядов и подразделений акцентирует внимание на том, что решение о роспуске бригады было вынесено межрайкомом всего лишь на основании того факта, что Старик, а затем и Бывалый с Чумаковым были вызваны в Москву. О своем решении Жукович официально не поставил в известность командование бригады, оставшееся исполнять обязанности, и начал действовать через его голову.

Вместе с тем, Белорусский штаб партизанского движения и после 8 мая продолжал отдавать распоряжения бригаде «Старика», то есть считал бригаду существующей и действующей. В связи с этим Бочаров послал запрос в Москву Калинину относительно того, следует ли принимать во внимание решение партийного центра. Вплоть до получения ответной радиограммы от Калинина он запретил подчиненным исполнять изданные Жуковичем директивы о расформировании бригады и обязал руководство отрядов и подразделений пресекать слухи об отзыве и снятии с работы командования бригады[43].

Как видим, это был достойный ученик Старика.

Правда, повлиять на принятое в Москве решение, он уже не мог. 12 мая Павел Жукович в некоторых деталях поправил (но не отменил) постановление межрайкома о роспуске бригады, возвратив самостоятельность отряду имени Ворошилова. При этом Василий Попов сохранял за собой должность его командира, а комиссаром вместо Шадрина межрайком утвердил Василия Петриченко – бывшего комиссара в отряде Томашевича, активного участника «Зембинских» событий[44] осени 1942 года.

На основе обоих подчинявшихся до последнего «Старику» отрядов позднее будут сформированы партизанские бригады, в июле 1943 года, как уже упоминалось выше, – бригада «Смерть фашизму», а в январе 1944 года по распоряжению Романа Мачульского на базе отряда «За Родину» была создана бригада имени Пономаренко. В состав последней войдут отряды имени Ворошилова и знакомый нам по Белорусскому особому сбору отряд «Гвардеец». Возглавит бригаду лейтенант Харланов – ставленник Старика, командовавший у него сначала взводом, а затем отрядом «За Родину». В день своего назначения Федор Харланов будет ранен в правую лопатку[45], но останется командовать только что созданным формированием.

***

На большой земле с опальным руководством бригады «Старика» не церемонились, правда, кроме Старика, других пострадавших не было. Во втором (информационно-разведывательном) отделе Белорусского штаба партизанского движения с ними беседовал его начальник Иван Кравченко (впоследствии видный историк, Академик АН БССР). Бывший начальник военного отдела межрайонного партийного центра Борисовской зоны подполковник Коваленко составил служебные характеристики (надо сказать, чрезвычайно негативного содержания) на Василия Пыжикова, Бориса Бывалого, Якова Чумакова и находившегося с февраля месяца в советском тылу Ивана Рябышева. Отдел кадров внес соответствующие уточнения в их личные дела (относительно деятельности в 1941 – 1943 гг.). У Бориса Бывалого взяли объяснительную записку к личному листку по учету кадров с подробным описанием событий начального периода войны (от обстоятельств окружения его воинской части до вступления в партизанский отряд Ничипоровича – Покровского)[46]. Иван Рябышев написал автобиографию на пяти страницах и автобиографические дополнения к ней с уточнениями аналогичного содержания[47]. В личное дело Якова Чумакова была включена докладная записка начальника оперативного отдела БШПД полковника Брюханова, разоблачавшая содеянное им очковтирательство – начальник штаба «Старика» якобы приписывал бригаде проводимые отрядом «Смерть фашизму» боевые операции. Основанием для подобного суждения послужило утверждение Павла Жуковича о том, что в описываемый период (весна 1943 года) отряд «Смерть фашизму» уже был выведен из состава бригады[48] – с чем, как мы убедились выше, не были согласны ни ее командование, ни Тарунов с Дедюлей. 

В этой связи не лишним будет отметить, что еще 31 января 1943 года партийный центр Борисовской зоны своим Постановлением № 27 снимал комиссара отряда Ивана Дедюлю с должности, исключал его из партии и выводил из состава Смолевичского подпольного райкома партии – за игнорирования распоряжений БШПД и межрайкома о выделении отряда «Смерть фашизму» из состава бригады «Старика»[49]. На деле это решение (как и упомянутое выше аналогичное апрельское решение в связи с выводом отряда из лесов в населенные пункты) выполнено не было; Иван Дедюля сохранил должность и членство в партии, а отряд «Смерть фашизму» продолжал оставаться в подчинении комбрига Владимирова. Последний приказ по отряду «Смерть фашизму» (в составе красной партизанской бригады «Старик») был подписан Таруновым только 26 мая 1943 года – Приказ № 67 [50].  

В деле самого Василия Пыжикова в качестве своего рода дополнения подшита неоднократно упомянутая выше Докладная записка Трофима Радюка на имя секретаря ЦК КП(б)Б Пономаренко, в которой достаточно подробно описаны взаимоотношения Старика с партийным руководством Борисовской партизанской зоны[51]. В личном листке по учету кадров Василия Пыжикова имеются две не предусмотренные требованиями к заполнению этого документа пометки. На обратной стороне бланка, вслед за последней записью относительно его службы в РККА («21 – 22 апреля 1943 года прибыл по вызову секретаря ЦК КП(б)Б тов. Пономаренко и нахожусь в распоряжении БШПД») рукой Пыжикова сделано дополнение следующего содержания: «За время пребывания в партии никогда отклонений [от] генеральной линии не имел, всегда соответствовал указаниям, выбирался в партийные и советские органы, всегда стоял честно за линию партии Ленина – Сталина.

28 апреля 1943 года. Пыжиков[52]».

Вероятно, это был жест отчаяния. Старик прекрасно понимал, к чему идет дело. Увы, изменить что-либо было уже невозможно. На том же бланке, на первой его странице, наискось в левом нижнем углу, тоже от руки сделана еще одна надпись: «арестован орг. НКВД 1.5.1943. Подпись (не расшифрована)[53]».

 

---

[1] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 169.

[2] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 7.

[3] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 13.

[4] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 5.

[5] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 5.

[6] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 159.

[7] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 170.

[8] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 171.

[9] НАРБ, Ф.1450, Оп. 4, Д.219, Л. 67.

[10] НАРБ, Ф.1450, Оп. 8, Д.198, Л. 154.

[11] НАРБ, Ф.1450, Оп. 4, Д.227, Л. 31.

[12] НАРБ, Ф. 4П, оп.33а, Д.270, Л. 60.

[13] НАРБ, Ф. 1450, Оп. 4, Д. 219, Л. 65.

[14] НАРБ, Ф. 1405, Оп.1, Д.911, Л. 1.

[15] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 171.

[16] НАРБ, Ф. 1450, Оп. 4. Д. 219, Л.57.

[17] НАРБ, Ф. 4П, оп.33а, Д.270, Л. 60.

[18] Дёмин И.М. Мы сражались под Минском. – Минск, 1980, с. 106

[19] Жуков Д. А., Ковтун И.И.  Охотники за партизанами.  Бригада Дирлевангера. – Москва, 2014, с. 197

[20] Жуков Д. А., Ковтун И.И.  Охотники за партизанами.  Бригада Дирлевангера. – Москва, 2014, с. 202.

[21] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 270, Л. 48 – 49.

[22] НАРБ, Ф. 4П, оп.33а, Д.270, Л. 60.

[23] НАРБ, Ф. 4П, оп. 33а, Д.270, Л. 40.

[24] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 170.

[25] НАРБ, Ф. 4П, Оп. 33а, Д.270, Л. 43.

[26] НАРБ, Ф. 1450, Оп. 4. Д. 209, Л.3. 

[27] Дёмин И.М. Мы сражались под Минском. – Минск, 1980, с. 118.

[28] НАРБ, Ф. 4П, оп.33а, Д.270, Л. 60.

[29] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 181.

[30] НАРБ, Ф. 4П, оп. 33а, Д.270, Л. 61.

[31] НАРБ, Ф.1450, Оп.4, Д.209, Л. 3 – 4.

[32] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 5.

[33] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 6.

[34] НАРБ, Ф. 1405, Оп.1, Д.911, Л. 9.

[35] Партизанские формирования Белоруссии в годы Великой Отечественной войны. (Июнь 1941 – Июль 1944). – Минск, 1983, с.475 – 477.

[36] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 163.

[37] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 164 – 165.

[38] НАРБ, Ф. 1346, Оп. 1, Д. 80, Л. 30.

[39] НАРБ, Ф. 1346, Оп. 1, Д. 80, Л. 31.

[40] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 301, Л. 165.

[41] НАРБ, Ф. 1405, Оп.1, Д.1131, Л. 10.

[42] НАРБ, Ф. 1405, Оп.1, Д.1131, Л. 3.

[43] НАРБ, Ф. 1405, Оп.1, Д.1131, Л. 10.

[44] НАРБ, Ф. 4П, оп. 33а, Д.268, Л. 62.

[45] НАРБ, Ф. 1450, Оп. 8. Д. 261, Л.79. 

[46] НАРБ, Ф. 1450, Оп. 8,  Д. 34, Л. 68 – 69.

[47] НАРБ, Ф. 1450, Оп. 8, Д. 214, Л. 115 (оборотная сторона), 117-121.

[48] НАРБ, Ф. 1450, Оп. 8,  Д. 270, Л. 69 – 70.

[49] НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 268, Л. 44.

[50] НАРБ, Ф. 1405, Оп.1, Д.911, Л. 14.

[51] НАРБ, Ф. 1450, Оп. 8,  Д. 204, Л. 247 – 250.

[52] НАРБ, Ф. 1450, Оп. 8,  Д. 204, Л. 245.

[53] НАРБ, Ф. 1450, Оп. 8,  Д. 204, Л. 244