«3 усіх афіцыйна прызнаных удзельнікаў партызанскага руху
на Барысаўшчыне … асоба Івана
Апанасавіча Яраша …
з’яўляецца адначасова і самай
трагічнай, і самай загадкавай...”
Валерий Рахович, бывший сотрудник
Борисовского краеведческого музея,
уволенный с
должности в сентябре
2004 года за
“неправильную” трактовку
отдельных эпизодов истории патриотического
подполья и партизанского движения
на Борисовщине.
Необходимое предисловие.
Первым о Яроше написал Лаврентий Цанава. В изданной в
1949 году первой части монографии «Всенародная партизанская война в Белоруссии» он посвятил ему несколько абзацев [1, с. 161 - 162]. Впрочем, чрезмерно
глубокими изыскания бывшего Наркома внутренних дел БССР не назовешь.
Подготовленная на основе проведенных для него архивными работниками исследований [2],
монография ограничивалась общими, в целом, сведениями о деятельности
партизанского отряда Ивана Яроша в первые месяцы войны и упоминала лишь об
отдельных фактах из жизни самого героя. Тем не менее, заданная в книге
направленность «кочевала» впоследствии из одного исторического труда в другой. Практически
все исследователи послевоенных лет вслед за Цанавой скупо перечисляли основные
вехи существования этого отряда: от момента его создания решением ЦК КП(б)Б 6 июля
1941 года в Лиозно, через перечисление нескольких операций, проведенных в
августе – сентябре 1941 года на большаке Борисов – Лепель, до его фактического
разгрома в ноябре. О гибели Ивана Яроша до сих пор говорят словами наркома-писателя
– высокопарно и малоинформативно: «Командир отряда Иван Афанасьевич Ярош в
феврале 1942 года заболел тифом и, находясь в землянке, был окружен карательным
отрядом. Несмотря на тяжелое состояние здоровья, он собрал остатки своих сил,
оказал карателям вооруженное сопротивление, убил двух гитлеровцев и пал смертью
храбрых.» [1, с. 162]
Позднейшие публикации мало отличались от предложенного
Цанавой видения – лишь стиль изложения становился все более казенным, а образ
Ивана Яроша окончательно лишался человеческих черт. Ничего нового историки
1950 – 1990-х годов сказать не смогли. Попытки Борисовского исследователя Валерия
Раховича предложить более глубокое прочтение судьбы партизанского командира было
встречено «общественностью» города в штыки. Раховича обвинили в попрании героического
прошлого. Не вмешиваясь в давно утихший спор (формальную победу в нем
безоговорочно одержали его антагонисты), мы попытаемся восстановить в истории Ивана
Афанасьевича Яроша некоторые из множества существующих до сих пор пробелов. Весьма
существенную помощь в этом окажут нам проведенные Валерием Раховичем изыскания.
Оговоримся, что предлагаемый на суд читателей обзор, ни в
коей мере не может считаться полным. Объясняется это, в основном, крайне
незначительным количеством найденных нами архивных материалов по теме. Помимо сведений,
предоставленных в свое время Цанаве, мы обнаружили лишь несколько, вероятно,
еще не знакомых читателю документов: рапорт
одного
из соратников Яроша, комиссара отряда Антона Герасимовича Ходаркевича, составленный на имя начальника БШПД Петра
Калинина после выхода в советский тыл в октябре 1942 года [3,
Л. 308 – 314], а также адресованный Пантелеймону Пономаренко отчет бойца
отряда некоего В. Тарасенко [4, Л. 132] (возможно, учителя Зачистской школы,
бывшего на связи с отрядом Яроша). Последний документ, впрочем, не содержит особо
важной информации.
 |
Иван Ярош |
Из числа близких к Ивану Ярошу лиц выжили немногие. Некоторые
из них впоследствии оставили воспоминания. Заместитель Яроша Константин Акулич,
спустя много лет после окончания войны рассказал о событиях, ставших предметом
нашего интереса. Его воспоминания условно можно разделить на две части –
официальную и неофициальную. Первая часть, «приглаженная» и адаптированная для
своего времени, была обнародована в Борисовской районной газете «Камуністычная
праца» (несколько публикаций, последняя –
в феврале 1982 года), а
позже – в книге Памяти Крупского района (1999 г., отдельные фрагменты
воспоминаний). Вторая, менее официозная часть, была записана Валерием
Раховичем в ходе его бесед с Акуличем в 1994 году. 12 лет спустя на основе рассказов
Акулича (официальных и неофициальных) Валерий Рахович в Борисовском
краеведческом издании «Гоман Барысаўшчыны» разместил серию статей о роли
довоенного секретаря райкома Ивана Яроша в возникновении и развитии подпольного
и партизанского движения в регионе [5].
Воспоминания Акулича в значительной степени носят
субъективный характер, что, конечно, снижает их ценность в качестве
исторического источника, об этом говорит и сам Рахович. Вместе с тем, записанные
им рассказы до сих пор остаются одним из немногих свидетельств становления
партизанского движения в Борисовском, Холопеничском и Крупском районах – и,
надо сказать, в изложении Акулича этот процесс выглядят намного более сложным и
неоднозначным по сравнению с мемуарами более успешных партизанских командиров (например,
Григория Линькова или Антона Бринского).
В связи со сказанным, мы, естественно, будем использовать
опубликованные Валерием Раховичем материалы (в той их части, которая прямо или
косвенно относится к теме нашего исследования) в качестве источника информации.
Это же относится и к официальной части воспоминаний Акулича. Правда, Константин
Иванович Акулич после плена и освобождения из немецкого концлагеря имел неприятности
на родине (был исключен из партии;
восстановлен только в 1956 г. после долгих хождений по инстанциям) [5, 2003, № 11(56)]. Это, несомненно, вело к некоторой
осторожности в изображении отдельных эпизодов – чего и сам он не отрицал. Несмотря
на эти недостатки, связанные с имевшими место идеологическими требованиями к
такого рода публикациям, сам ход событий, изложенный в официальных
воспоминаниях Акулича, как нам представляется, выглядит вполне достоверным.
Борисов –
Бродовка – Лиозно
30 июня 1941 года ЦК КП(б)Б издал Директиву № 1 «О
подготовке к переходу на подпольную работу партийных организаций районов,
которые находятся под угрозой фашистской оккупации», а еще через день и
Директиву № 2 «О развертывании партизанской борьбы в тылу врага».
Директива № 1 под личную ответственность первых
секретарей областных и районных комитетов партии обязывала их в каждом районе
подобрать людей для руководства партизанской и подпольной борьбой и
организовать из них тройки в составе партийного работника, военного работника и
оргработника и заблаговременно перевести их на нелегальное положение.
Вторая директива, в дополнение к первой, предписывала в
каждом районе создать подпольные ячейки, главной задачей которых была бы
мобилизация людей на борьбу с врагом. Вся территория Белоруссии должна была
покрыться густой сетью партизанских отрядов. Для выполнения этой задачи всем
подходящим по возрасту и состоянию здоровья коммунистам и комсомольцам
рекомендовалось оставаться на занятой врагом территории [6, с. 205].
Ко времени принятия директив на большой части
исследуемого нами региона уже шли бои и времени для создания хотя бы простейшей
инфраструктуры сопротивления врагу в тылу его войск не оставалось. Бывший
секретарь Плещеницкого райкома КП(б)Б, а в 1943 -1944 гг. командующий
Борисовско-Бегомльской партизанской зоной Роман Мачульский в своих мемуарах
пишет, что в начале июля распоряжением Минского обкома в Холопеничах созывалось
совещание секретарей райкомов северных районов области «… для ознакомления с
письмом ЦК ВКП(б)» [7, с. 16]. Предполагалось,
что на нем будет начато формирование оставляемых за линией фронта подпольных
троек, как того требовала Директива № 1.
Сайт «Герои войны» даже
утверждает, что секретарю Логойского РК КП(б)Б Ивану Тимчуку совместно с Иваном Станкевичем
и Петром Кузнецовым на этом совещании якобы была поручена организация
подпольного и партизанского движения в Логойском районе [8]. Скорее всего,
однако,
тройка Тимчука была сформирована в другое время и в другом месте, поскольку
совещание в Холопеничах не состоялось. «Едва я приехал в Холопеничи, как
поступило новое распоряжение: совещание откладывается, всем возвращаться по
местам» [7, с. 17], – вспоминает Мачульский. Причину переноса совещания он
объясняет усилившимся натиском немцев на наши войска в районе Борисова.
К этому времени партийное руководство и правительство
республики эвакуировались из Минска сначала в Могилев (24 июня 1941 г.) [6, с.
316], а затем – в д. Черноручье возле Лиозно
Витебской области (3 июля) [6, с. 301]. Вслед за центральным руководством из
столицы выехали и органы областного уровня власти, следовательно, распоряжение
о совещании в Холопеничах Минский обком партии отдавал уже после эвакуации.
В условиях распространявшегося хаоса выполнение Директив
от 30 июня и от 1 июля становилось весьма затруднительным. Партийные органы северной
части Минской области явно не успевали создать сеть партизанских отрядов и
подпольных групп до момента занятия их территории немецкими войсками. В
архивных документах и воспоминаниях очевидцев можно найти немало подтверждений
сказанному. О том, как это происходило в
Борисовском районе рассказал довоенный председатель Борисовского райисполкома Константин Иванович Акулич.
Борисов, как известно, разделяется
Березиной на две части. Его правобережная, промышленная часть до недавнего
времени называлась Ново-Борисовом, историческую часть города, расположенную на
левом, восточном берегу реки, именовали просто Борисовом. Районное партийное и
советское руководство располагалось в старой части города.
Борисов оказался в полосе
наступления 18-й танковой дивизии немцев (2-я танковая группа Гудериана). Защищать
город по сути было некому. Основу Борисовского гарнизона составляли курсанты
танкового училища под командованием корпусного комиссара Сусайкова (1400
человек) и сводная группа отступающих от Минска частей 13-й армии («сбор
«сброда» из паникеров тыла», по выражению Сусайкова [9]), которую сумел
создать случайно оказавшийся в городе полковник Александр Лизюков. 1-я
Московская пролетарская дивизия Крейзера подойдет к Борисову только 30 июня, а
в бой вступит лишь после сдачи города 2 июля.
Как это видно из донесения начальника
Борисовского гарнизона командованию фронта от 29 июня, этими незначительными
силами Сусайков попытался удержать переправы через Березину севернее (совхоз Веселово) и южнее Борисова (д. Черневка), прикрывая основными своими силами город от его южной окраины в направлении деревень Дымки, Баранцы и Большие Ухолоды [10] (здесь и далее в документах названия населенных пунктов приводятся в старой транскрипции - по довоенным топографическим картам).
30 июня немцы дали защитникам города временную
фору, их наступление было приостановлено. Как доносила разведка, танки застряли
без горючего в районе Логойска, в направлении Борисова (Рудня, Мишкевичи
Смолевичского района) были выставлены лишь небольшие заставы [11].
А уже 2 июля Сусайков сообщал в штаб 13-й армии,
что на протяжении дня 1 и 2 июля 1941 г. противник овладел переправами
через Березину в Борисове и теснит его части в восточном направлении. К этому
времени Сусайков попытался создать новый оборонительный рубеж – от санатория в
Дудинке через Пчельники, Прудзище, Немоницу и Стайки на все те же Большие
Ухолоды, создав тем самым, вокруг Борисова полукольцо. 2 июля, прикрываясь
небольшими отрядами, он отводил свои части на эти позиции. Прибывшая мотострелковая дивизия, несмотря на
неоднократные его требования, в эти два дня (1 и 2 июля) участия в боях не
принимала [12] – только после сдачи города Крейзер несколько раз пытался
контратаковать захваченный на левобережье немецкий плацдарм.
 |
Схема обороны Борисова и отступления группы Яроша |
В сложившейся ситуации эвакуация
города приобретала весьма непростой характер. Как свидетельствовал Константин Акулич, уже в первой
половине дня 1-го июля 1941 года они с первым секретарем Борисовского райкома
партии Ярошем Иваном Афанасьевичем из окна его кабинета, расположенного на
втором этаже здания райкома, увидели, немецких мотоциклистов, входивших в
город, что называется, «на плечах» отступающих красноармейцев. Отметим, что
райком располагался в Старом городе, то есть, судя по географическим признакам,
Ново-Борисов к этому времени был уже занят противником.
Все присутствовавшие (несколько
членов райкома и работники райисполкома), бросив имущество, на газогенераторной
полуторке сумели переулками вырваться из города и через Демидовку, Житьково, Кострицу
достичь Зачистья. Только оказавшись в нескольких километрах от Борисова, они
осознали, что едва не попали в плен к врагу. Константин Акулич не скрывает
пережитого ими страха: всю дорогу до Зачистья они проделали, не останавливаясь,
потому что им казалось, что немцы вот-вот их догонят. Но погони не было. В
Зачистье они остановились возле сельсовета, откуда сумели связаться по телефону
с деревнями северной части Борисовского района. Как выяснилось, немцев там не
было, поэтому группа Ивана Яроша и Константина Акулича заночевала в Зачистье:
кто в сельсовете, а кто в кузове полуторки.
Следующие два дня, 2-го и 3-го
июля, прошли в тревожном ожидании. Поскольку немцев в округе все еще не было, а
Красная Армия была представлена лишь отступавшими в беспорядке разрозненными
подразделениями, они, вероятно, оказались в несколько двусмысленном положении:
не имея никаких распоряжений от вышестоящих партийных органов, опасались
покидать свой район (то есть, нарушить Директиву № 1), и, в то же время,
боялись попасть в руки к врагу – возвращавшиеся в Борисов через Зачистье беженцы утверждали,
что немцы заняли Крупки (это уже много восточнее Борисова).
Третьего июля они приняли
решение. В этот день Акулич с Ярошем послали свой автомобиль в Бродовку
(деревня в десяти километрах на запад от Зачистья) за семьями, которые
находились там под покровительством председателя местного сельсовета. Спустя некоторое время после того, как
водитель доставил в Зачистье их жен и детей, на дороге со стороны Лошницы
появились немецкие мотоциклисты. Это вынудило их в спешном порядке покинуть Зачистье.
На единственном их автомобиле беглецы выехали сторону деревни Белое и далее на
Холопеничи. Заночевали на окраине этого райцентра в большом колхозном саду. Там
же, с висевшего на столбе репродуктора услышали речь Сталина, которая
начиналась словами: “Братья и сестры…»
4-го июля, к обеду, они прибыли в
Черею, но к этому времени, по воспоминаниям Акулича, на окраине городка уже шел
бой. В спешном порядке они выехали к Витебску, куда и прибыли к вечеру. После
бомбежки город горел. В нем шла массовая эвакуация жителей, войск, имущества
госучреждений в сторону Смоленска. В
обкоме дежурный милиционер им сообщил, что партийное руководство уже
эвакуировано в Лиозно и добавил, что все ответственные работники, прибывавшие в
Витебск, должны двигаться туда. Поздно
ночью они прибыли в Лиозно, разыскали правительство и ЦК партии. В ЦК им
сообщили, что в скором времени здесь, в Лиозно, состоится совещание скопившихся
в поселке партийных и советских работников. Совещание планировали начать сразу
после прибытия из Смоленска секретаря ЦК КП(б)Б Пономаренко П. К., которого
ждали.
 |
Константин Акулич |
6-го июля, утром, совещание
состоялось. С речью выступил Пантелеймон
Пономаренко. Он сообщил, что присутствующие на встрече коммунисты будут
направлены в тыл врага для подпольной диверсионной работы. Пробыть там, по словам
секретаря ЦК, придется недолго – от силы 5-6 месяцев, после чего Красная армия
освободит захваченные немцами территории [5, 2003, № 9(54), с. 11].
Лиозно –
Козлы – Клен
Сразу же после совещания началось
формирование диверсионно-партизанских групп. Всего в эти дни их было
подготовлено 29 [6, с. 301], группа Ивана Яроша получила 28-й
порядковый номер. Как и другие, она была создана 6 июля, а 8 числа ушла за
линию фронта.
Поспешность в создании этих
групп, как нам представляется, была обусловлена следующей причинно-следственной
связью. Сосредоточение в Лиозно партийного и советского актива районного уровня
свидетельствовало о больших проблемах с выполнением Директив №1 и №2. Как это
было показано на примере Борисовского района, отступление райкомов и
райисполкомов на восток во многих случаях носило характер бегства, о создании
на покидаемых территориях партизанских отрядов и подпольных групп не шло даже
речи. Это не могло не вызвать гнева белорусского партийного руководства – Пантелеймон
Пономаренко и другие члены белорусского ЦК и Правительства вполне отдавали себе
отчет, что в Москве за провал в этом деле будут спрашивать не только с Ивана
Яроша и Константина Акулича, но и с них.
Наиболее простым решением было
развернуть вышедших из оккупированных районов партийных и советских
руководителей и направить их для выполнения изложенных в Директивах задач
обратно в немецкий тыл.
Естественно, уровень подготовки спешно
создаваемых в Лиозно групп не мог быть удовлетворительным. Так, например, группа
Яроша была сформирована в исключительно из гражданских лиц. Помимо самого Яроша в нее вошло еще несколько
партийных и советских функционеров довоенного Борисова: уже упомянутый нами
председатель райисполкома Константин Иванович Акулич, председатель горисполкома
Иосиф Максимович Кудинович, прокурор Борисовского района Антон Герасимович
Ходаркевич, директор дома отдыха Блонь Соломон Абрамович Ласкин, а также
несколько комсомольцев из Витебской области, в основном – работников
трамвайного депо Витебска и уроженцев Лиозненсого района [13. Л. 212]. Всего
на момент организации в группу входило 18 человек. Упоминаемые в книге Памяти
Крупского района 1-й секретарь Холопеничского РК КП(б) (в будущем) Б. Ламинский
и секретарь Холопеничского райкома комсомола Екатерина Трипутень [14, с. 201] в списке группы Яроша не значатся, они присоединятся
к ней позднее, уже на оккупированной территории, о чем говорится и в
«официальной» части воспоминаний Константина Акулича [14, с. 251].
Таблица 1. Сведения о составе
группы Яроша [13, Л. 212].
№ |
Ф. И. О. |
Партийность |
Последняя должность и место работы |
Адрес семьи |
1. |
Ярош Иван Афанасьевич |
Член ВКП(б) |
Секретарь РК КП(б)Б |
Неизвестно |
2. |
Акулич Константин Иванович |
Член ВКП(б) |
Председатель РИК |
Неизвестно |
3. |
Ходаркевич Антон Герасимович |
Член ВКП(б) |
Райпрокурор |
Неизвестно |
4. |
Кудинович Иосиф Максимович |
Член ВКП(б) |
Предгорисполкома |
Неизвестно |
5. |
Слепцов Алексей Моисеевич |
Член ВЛКСМ |
Секретарь РК ЛКСМБ |
Можайск |
6. |
Ласкин Соломон Абрамович |
Член ВКП(б) |
Директор д/отдыха «Блонь»
|
д/отдыха «Блонь»
|
7. |
Гузов Петр Павлович |
Член ВЛКСМ |
Упр. трамваем г. Витебск |
Витебск |
8. |
Николаенко Борис Васильевич |
Член ВЛКСМ |
Упр. трамваем г. Витебск |
Лиозненский р-н |
9. |
Лятохин Николай Иванович |
Член ВЛКСМ |
Упр. трамваем г. Витебск |
Витебск |
10. |
Ясинский Владимир Сергеевич |
Член ВЛКСМ |
Студент политехникума |
Витебск |
11. |
Городецкий Геннадий Алексеевич |
Член ВЛКСМ |
Студент политехникума |
Витебск |
12. |
Хажин Яков Григорьевич |
Член ВЛКСМ |
Электромонтер |
Витебск |
13. |
Бальгунас Михаил |
Член ВЛКСМ |
Артель «Спартак» |
Витебск |
14. |
Камленков Николай Васильевич |
Член ВЛКСМ |
Жестянщик |
Витебск |
15. |
Кухаренко Павел Аниканович |
Член ВКП(б) |
Преподаватель медучилища |
Лиозненский р-н |
16. |
Волков Владимир Иванович |
Член ВЛКСМ |
Учащийся ВША |
Витебск |
17. |
Скреблов Василий Семенович |
Член ВЛКСМ |
Столяр мебельной фабрики |
Витебск |
18. |
Махановский Дмитрий Дмитриевич |
Член ВЛКСМ |
Техник пристани |
Лиозненский р-н |
Создание партизанских групп
силами партийных органов (пусть даже и республиканского уровня) было сопряжено
с большим количеством трудностей, основными из которых являлись поспешность
формирования и отсутствие материальных ресурсов для их обеспечения.
Подтверждение этому мы находим в справках, составленных в эти дни на спецгруппы
в ЦК КП(б)Б. В большинстве своем они оформлены небрежно, неконкретно, лишь бы
как, что вызывает некоторое удивление. В частности, группе Яроша (в отличие от
некоторых других групп) не было дано связи с местным активом на той территории,
где ей предстояло действовать, по крайней мере в справке на его группу об этом
ничего не говорится. Перед ними не ставилось никакой конкретной цели – только
сформулированные общими словами задачи: прекращение железнодорожных перевозок
противника путем подрыва железнодорожных составов, уничтожение посевов на корню
и прекращение ночных автоперевозок по шоссейным дорогам. Взрывчатки, впрочем,
группа Яроша не получила, ЦК рекомендовал ей проводить диверсии путем установки
на дорогах металлических ежей и досок с гвоздями [13, Л. 213]. Более того,
группа фактически не получила даже стрелкового оружия. Согласно рассказу
Акулича, им выдали 7 или 8 наганов без запасных патронов, несколько бутылок с
горючей смесью и ножницы для разрезания стальной проволоки. Продуктами питания их
также не обеспечили, так как таковых не было – раздали группам с более ранними
порядковыми номерами. Те, кто их "экипировал", посоветовали
вооружаться за счет немецкого трофейного оружия и питаться с помощью населения
оккупированных территорий [5, 2003, № 9(54)].
На сборы им отвели сутки; 7 июля
во второй половине дня, ближе к вечеру, группа была готова. Утром 8 июля ее
автомобилем доставили в Оршу. Там в это время находился запасной советский
аэродром, группу Яроша, вероятно, планировали доставить к месту назначения
самолетом, но что-то у кого-то не получилось и на следующий день, 9 июля, на
все той же полуторке их переправили восточнее Орши. Не доезжая до станции
Смольяны, группу высадили. Никакой линии фронта тогда не существовало, таковой условно
считали местность, которая разделяла оккупированные немцами территории от еще
не занятых. Сопровождавший их капитан указал рукой в ту сторону, где группа
должна были перейти вглубь контролируемой немцами территории, сел в машину и
уехал назад к Орше.
Официально их группа направлялась
в Крупский район (у Яроша даже был соответствующий мандат). Но дорогой они приняли решение вернуться в
“свой”, Борисовский район, который они знали лучше, и где им было легче
наладить связи с населением.
Они шли вдоль магистрали Орша –
Минск. Шли по лесам, без карты, без питания и почти без оружия. Петляя и постоянно
сбиваясь с маршрута, расстояние в 150 километров они преодолели примерно за 9-10
дней. В район деревни Пупеличи (сейчас – Кринички, недалеко от Зачистья)
прибыли примерно 18-19 июля. Несколько
первых ночей провели в стогах только что скошенного сена в пойме реки Сха. Чуть
позже в лесу, километрах в двух-трех от Пупеличей, построили легкие шалаши,
основав таким образом временный лагерь [5, 2003, № 9(54), с. 13].
Место дислокации, выбранное
Ярошем для своей группы, можно считать вполне удачным с точки зрения его близости к коммуникациям противника (между крупнейшими железнодорожной и автомобильной магистралями Москва – Минск с юга и лежащем под углом к ним большаком Борисов – Лепель). Для обеспечения безопасности группы, однако,
оно оставляло желать лучшего, так как уже к осени 1941 года в крупных населенных пунктах вдоль этих дорог для их охраны были выставлены немецкие гарнизоны.
В
силу указанных выше причин на первых порах партизаны Яроша не могли проводить диверсий
на железнодорожных и автомобильных магистралях, в чем, собственно, и состоял
смысл их задания. В июле и, в некоторой степени, в августе 1941 года их действия носили скорее характер мелкого вредительства, чем
полноценных боевых действий. Как сообщает исследовавший тему в своей диссертации
Семен Грабовский, партизаны разбрасывали на дорогах металлические шипы и доски с гвоздями, устраивали лесные завалы и рыли ямы на дорогах [15, с. 40] – в соответствии с полученными в ЦК рекомендациями.
Первые
операции отряда носили случайный характер и, главным образом, ограничивались
сведением счетов с местным населением – с той его частью, которая, по мнению
партизан, с первого дня оккупации Борисовского района перешла на службу
оккупантам. Так, к 26 июля в окрестных деревнях ими были разоблачены «три немецких
агента» из числа таких «коллаборантов» – довоенный секретарь Зачистского
сельсовета, бригадир соседнего колхоза имени Сталина и некий житель деревни
Козлы. Все трое были публично расстреляны, что вызвало одобрение среди
населения. День спустя отряд обстрелял вражескую разведку, невесть как на двух
мотоциклах въехавшую практически в расположение лагеря. В результате были убиты
шестеро немцев, включая двух офицеров и захвачены два мотоцикла и два пулемета
в качестве трофеев [3, Л. 308 – 309]. Во избежание последствий (ответных
карательных мер оккупационных властей) они в тот же день покинули свой лагерь у
Пупеличей и перебрались в лесной массив
«Зеленая роща» на границе Борисовского и Холопеничского районов (между
деревнями Козлы и Клен) [3, Л. 308], все еще недалеко от Зачистья.
Сутки спустя на них случайно
вышла группа окруженцев (37 человек) во главе с майором Бурцевым и младшим лейтенантом
Медведевым. Ярош, обладая полномочиями ЦК КП(б)Б на организацию партизанского
движения, с согласия Бурцева, включил его людей в состав своей группы, что, по
сути, и заложило основание для создания партизанского отряда [3, Л. 308]. Чуть
позже к ним присоединилась разведгруппа Западного фронта, которую привел в эту
местность уроженец Борисова Давид Гофштейн. Его группа была создана в начале
июля, 11 числа она вышла в немецкий тыл и к моменту подчинения Ярошу
насчитывала несколько десятков человек и включала в себя, судя по послевоенным
воспоминаниям Гофштейна, не только военных, но и «подобранных» в ходе рейда
гражданских лиц [14, с. 255].
29 июля 1941 года Ярош провел партийное
собрание, на котором был избран
Борисовский подпольный (нелегальный) райком партии. Как и следовало ожидать, в
его состав вошли Ярош И. А. (секретарь райкома), Акулич К. И. и Ходаркевич А.
Г. (члены райкома). В тот же день на этом же собрании было организационно оформлено и создание партизанского
отряда – выбрано его командование. Командиром отряда был избран Иван Ярош, его
заместителем – Константин Акулич. Комиссаром отряда стал бывший прокурор
Борисовского района Антон Герасимович Ходаркевич [5, 2003, № 9(54), с. 13].
Непосредственное руководство
боевыми действиями отряда было возложено на военных: майора Бурцева назначили заместителем
командира отряда по строевой, а младшего лейтенанта Медведева – командиром роты
[3, Л. 308].
Для контроля над соседним Холопеничским районом Ярош сформировал группу И.Т. Ламинского (подпольная кличка Сиротка, впоследствии он займет должность первого секретаря Холопеничского РК КП(б)Б). В лесу за 4 километра от Барани (урочище Черный ручей) была создана тайная база группы Ламинского, это позволяло устанавливать контакты с потенциальными сторонниками, главным образом с просоветски настроенной молодежью из окрестных деревень [15, с.
42].
В частности, в воспоминаниях бывшей связной Яроша Татьяны Лаппо содержится рассказ о ее вербовке партизанами, состоявшейся при одном из первых их посещении хутора Романовщина: "Однажды на хуторе появилась группа людей (восемь человек), среди которых было две женщины. Они зашли к председателю колхоза «Романовщина» … Потом я узнала, что полный,
среднего роста мужчина в сером пальто был секретарь Борисовского райкома партии Иван Афанасьевич Ярош. Он поговорил со мною, но ничего особенного не сказал, только внимательно присматривался. А когда познакомились поближе, предложил мне понаблюдать за окрестностями и разведать … сколько фашистов в Баранском гарнизоне, кто пошел служить немцам. Он довольно часто приходил к нам на хутор, потому что Адольф Францевич [Мартинкевич – председатель колхоза] обеспечивал ярошевцев продуктами питания и одеждой"[16, с.
301].
Итак,
невзирая на весьма существенные препятствия, отряд состоялся. К первым числам
августа в нем насчитывалось до 75 человек. Помимо имевшегося у «окруженцев»
оружия, много винтовок было найдено в окрестных лесах. К этому времени у них насчитывалось
9 ручных пулеметов, 3 ППД и 60 винтовок; патроны имелись в достаточном
количестве [3, Л. 309].
Пополнение военнослужащими
Красной армии позволило отряду Яроша активизировать боевые действия. Сначала под
прицел попал большак Борисов – Лепель. В середине и во второй половине августа
здесь было устроено несколько засад.
12
числа между деревнями Житьково и Старое Янчино Ярош сжег 4 грузовые, 1 легковую
автомашины немцев и 2 мотоцикла. Противник понес существенные потери,
Ходаркевич говорит о 13 убитых, среди которых оказался инспектор авиации в
звании майора. Среди собранных трофеев значились 25 винтовок, 12 автоматов, 6
пулеметов и 13 тысяч винтовочных патронов.
20
августа 1941 года в засаде в районе деревень Пруд-Барань – Рубеж по дороге
Борисов – Лепель (так в тексте докладной записки Ходаркевича, не вполне
понятно, о какой местности идет речь) были захвачены три почтовые автомашины с
ценностями.
25
августа 1941 г., в районе дер. Кострица Борисовского района также из засады, в
которой участвовал весь отряд в полном составе, была обстреляна немецкая
автоколонна. В этом бою было сожжено 5 автомашин, немцы имели раненых и убитых.
Партизаны же отошли в лес без потерь [3, Л. 309].
Холопеничи
– Бобр – Прошика – Каменка
Проявленная
активность привела к ответным мерам. Дальнейшее базирование отряда в треугольнике
Зачистье – Пупеличи – Клен стало невозможным. Ярош принял решение поменять место базирования.
29
августа они перешли в леса, расположенные вблизи деревни Топорище Холопеничского
района (старое название – Топорчище, юго-восточнее оз. Селява). Здесь отряд
стоял несколько дней, и, как сетовал Ходаркевич, не провел ни единой боевой операции.
Возможно, это было связано с тем, что в эти дни Иван Ярош вел непростые
переговоры с майором Бурцевым. Достичь согласия с затеявшим рейд за линию
фронта майором ему не удалось. 5 сентября Бурцев увел с собой на восток 35
человек из числа «окруженцев». Впрочем, за линию фронта он так и не вышел,
«зазимовал» несколько восточнее, в Могилевской области. В 1942 году Бурцев
получит должность у полковника Ничипоровича, командира 208 партизанского отряда
имени Сталина [6, с. 474]. С Ярошем осталось до 60 человек [3, Л. 309],
в том числе младший лейтенант Медведев и разведгруппа Давида Гофштейна.
Сентябрь был щедр на события. Как вспоминал Константин Акулич, в первых
числах месяца в окрестностях Докудовского аэродрома Медведев огнем из ручного пулемета сбил заходивший на посадку немецкий транспортный самолет [14, с. 251]. Семен
Грабовский уточняет, что самолет, как потом выяснилось, перевозил раненых на фронте офицеров [15, с. 42].
6 сентября 1941 года состоялся налет партизан на Холопеничскую комендатуру.
Правда, о составе участников этой операции среди исследователей нет единого мнения.
Герой Советского Союза Антон Бринский утверждает, что налет на Холопеничи был
осуществлен двумя взводами их с Нелюбовым отряда, базировавшегося на западном
берегу Лукомльского озера [17, с. 45 – 48].
В своем довольно подробном
рассказе о нападении
на Холопеничскую военную комендатуру, однако, Бринский умалчивает об участии в нем других партизанских сил. В свою
очередь, сразу
несколько исследователей приводят данные о том, что налет на Холопеничи был проведен
как раз таки отрядом Ивана Яроша, не упоминая при этом о Бринском. В частности,
белорусский историк Семен Грабовский в своей диссертации приходит к выводу, что немецкий гарнизон в Холопеничах
разгромил отряд Яроша, уничтожив ходе операции «десятки гитлеровцев» и взяв в качестве трофеев пишущую машинку и радиоприемник, что позволило в октябре месяце выпустить несколько номеров машинописной газеты «Смерть фашизму» [15,
с. 43].
В книге Памяти Крупского района (г. п. Холопеничи в настоящее время территориально
входит в его состав) содержится несколько версий событий 6 сентября. Из сводной
таблицы «Хроника боевых действий партизан на территории Крупского района в 1941
– 1944 г. г.» явствует, что налет на районный центр был осуществлен группой
Яроша, при этом потери противника исчисляются десятком немецких солдат и
местных полицейских [14, с. 223].
Константин
Акулич в «официальной» части своих воспоминаний также показывает, что это
нападение на комендатуру в райцентре их отряд провел в одиночку, других ее
участников он не называет [14, с. 251]. Примечательно, что Антон Ходаркевич, напротив,
вовсе не упоминает об участии их отряда в этой операции [3, Л. 308 -314].
И, наконец, энциклопедия «Беларусь у Вялікай Айчыннай вайне 1941-1945», сообщает, что бой в Холопеничах 6 сентября 1941 года
вел отряд Тимофея Ермаковича, при этом, в энциклопедии не приводится никаких
подробностей этого нерядового для 1941 года события [6, с.
610]. Сам Ермакович в собственноручно
составленном отчете на имя секретаря Минского обкома партии Ивана Климова
умалчивает об этой операции и о своем в ней участии [18, Л.
128 - 131], что ставит под сомнение
содержащиеся в энциклопедии сведения.
Как нам представляется, наиболее перспективной выглядит позиция по этому
вопросу известного Крупского
краеведа М. А. Бараули, который полагал, что Холопеничская операция явилась
результатом действия объединенных сил нескольких или даже всех упомянутых выше
партизанских групп и отрядов, скрывавшихся в близлежащих лесах [14, с. 206]. Эта точка
зрения в определенной степени объясняет наличие большого количества
претендентов на участие в операции.
Несколько дней спустя группа Яроша предприняла попытку выйти на железную дорогу. Сначала, как того и требовало
задание, полученное от ЦК, они развинтили рельсы на одном из перегонов железнодорожной
магистрали Минск – Москва, но это не привело к каким-либо последствиям. После такой неудачи они попытались сжечь бензохранилище на станции Бобр. Энциклопедия «Беларусь у Вялікай Айчыннай вайне» утверждает, что в ходе этой операции отряд Ивана Яроша разгромил возле Бобра большую группу карателей [6, с.
474].
Семен Грабовский также полагает
диверсию на станции Бобр успешной, но оговаривается, что на обратном пути отряд сам попал в засаду и понес потери [15, с. 42].
Другие источники не столь однозначно оценивают результаты этой операции. Участвовавший
в ее проведении Константин Акулич даже в
«официальной» части своих послевоенных воспоминаний утверждает, что диверсия в районе станции Бобр не состоялась – отряд попал в засаду не после, а до ее проведения – при переходе автомагистрали Москва – Минск возле леса на окраине поселка Бобр. В этом бою погибли 6 человек [14, с. 251].
Антон Ходаркевич датирует события у станции Бобр 9-м
сентября. По его утверждению, диверсия на железной дороге состоялась, однако на
обратном пути они попали в засаду. В этом бою, внезапном для них, отряд потерял
убитыми 5 человек, еще двое было ранено (раненых они сумели вынести с поля боя).
Двоих партизан фашисты захватили в плен. Потери немцев в этом бою не были
известны, поскольку поле боя осталось за противником. По завершению этих
событий отряд отступил в леса, расположенные вблизи деревень Старая Пересека и
Докучино [3, Л. 310] – севернее Бобра, ближе к озеру Селява.
 |
Бобр - Селява |
Судя по воспоминаниям еще одного участника этого боя, командира разведгруппы Западного фронта Д. Х. Гофштейна, в засаду отряд Яроша попал по собственной
неосмотрительности. Железнодорожная станция Бобр и одноименный поселок лежат
между железной дорогой и автомагистралью Минск – Москва. Войдя в поселок со стороны
моста, они долго не могли подойти к железной дороге, выжидая на кладбище
удобного момента. Когда же им удалось перебежками небольшими группами выйти к станции,
по группе ударили пулеметы. Гофштейн говорит о девяти погибших в Бобре партизанах, которых, по его словам, немцы сожгли в сарае (вероятно, в ходе боя). Отступать от станции пришлось под постоянным преследованием противника, который неподалеку от деревни Пересека прижал отряд к болоту, в результате чего партизаны вторично понесли потери [14, с. 255].
Проявленная активность партизан обеспокоила немецкие
оккупационные власти. В регионе (северные районы Минской области
(Борисовский и Крупский) и южные районы (Лепельский и Чашницкий) Витебской
области) еще со второй половины августа силами 3-го батальона 354-го полка
286-й охранной дивизии и 317-го полицейского батальона
проводилась операция по «зачистке» местности» от прятавшихся в лесах
«окруженцев» и партизан [19,
с. 241].
На западном берегу Лукомльского озера в деревнях
Симоновичи и Гурец в это время открыто стоял упомянутый в связи с Холопеничской
операцией отряд Антона Бринского и Василия Нелюбова. Внезапное нападение немцев
привело к его разгрому. Немногочисленные выжившие были собраны в Столбецком лесу. Бринский датирует произошедшее
17-м сентября 1941 года [17, с. 67 – 69].
Чуть позже под удар попал и отряд Яроша. Как заявляет
Антон Ходаркевич, каратели выдвинулись из Холопеничей 25 сентября. В докладной
записке на имя начальника БШПД Петра Калинина он, вероятно, несколько завышает
количественный состав вражеских сил, утверждая, что против них выступило до 350
человек. Тем не менее, численное преимущество явно оставалось за немцами. Зная
точное место расположения лагеря, они попытались окружить отряд, но партизаны
успели отойти. Вглубь леса ввиду приближавшейся ночи немцы не пошли, лишь
обстреляли пустой лагерь. Но утром, 26 сентября, началось непрерывное преследование
отряда, противник шел по следам отходивших партизан. При этом, как утверждал
Ходаркевич, в ходе операции немцами были сожжены несколько деревень - Докучино, Большой Каменец и Старая Пересека
[3, Л. 310]. Впрочем, база данных «Белорусские деревни, сожженные в годы
Великой Отечественной войны» не подтверждает этого – в 1941 году в
Холопеничском районе не было сожжено ни одной деревни) [20].
Отряд остановился в лесу вблизи деревни Малый Каменец (чуть
западнее оз. Селява), но к вечеру 26 сентября немцы, окружили и этот лес. Энциклопедия «Беларусь у Вялікай Айчыннай вайне» сообщает, что осенью отряд вел бесконечные бои,
уклоняясь от преследовавшего противника [6, с. 474]. На деле это выглядело следующим образом. Из
окружения вырывались мелкими группами. С Ярошем осталось 6 человек, они отходили
в направлении деревни Лисичино к Столбецким лесам (у д. Столбцы в окрестностях Лукомльского озера) Холопеничского
района, в которых прятались разрозненные
группы Бринского. Семен Грабовский говорит, что в октябре месяце в этих местах состоялась
встреча Яроша с капитаном Василием Щербиной – командиром диверсионной группы
ГРУ Генштаба РККА [15 с. 43], который, собственно, и вывел из окружения остатки
отряда Бринского. Впрочем, особых последствий эта встреча не имела.
Ходаркевич отступал с другой частью отряда, но на оговоренном месте встречи Яроша не оказалось. Не смог его Ходаркевич нагнать и на маршруте дальнейшего отступления [3, Л. 310].
Как оказалось, с начала
октября группа Яроша обосновалась в “Лосином урочище” неподалеку от д. Прошика (иначе
– Прошица, южнее оз. Селява). Вылазки из этого глухого, труднодоступного места
ограничивались, вероятно, так называемыми хозяйственными операциями, под
которыми подразумевалось обеспечение группы продовольствием. Впрочем, как
рассказывал находившийся при Яроше вплоть до 26 ноября (до разгрома отряда у
Каменки) Константин Акулич, эти операции представляли собой поимку и убой
бесхозных колхозных овец, пасущихся без надзора неподалеку от Прошики [5,
2003 – № 11(56)].
Ходаркевич же, не
обнаружив на условленном месте Яроша, продолжил движение в северном
направлении. Вместе с ним шли председатель
Борисовского горисполкома Иосиф Кудинович и получивший ранение командир роты их отряда младший лейтенант Медведев. В
скором времени они встретили в лесах группу окруженцев во главе с неким “Васькой”.
“Васька” рекомендовал себя старшим лейтенантом, но Ходаркевич, похоже, не
вполне этому верил. Однако, сам он к этому времени заболел, к тому же, на руках
у них с Кудиновичем оставался лейтенант Медведев. Ввиду сказанного они
присоединились к “Ваське”, полагая разыскать Яроша после отдыха и
выздоровления.
Отряд, в котором они
оказались, “… не утруждал себя никакой боевой работой … а лишь
занимался самообеспечением», в большинстве случаев – мародерством. После
выздоровления они решили немедленно покинуть «Ваську» и продолжить поиски
Яроша. 1 ноября, однако, отряд «Васьки» был обнаружен немецкой разведкой, после
чего вынужден был принять бой. Случилось это уже много севернее мест
первоначальной их дислокации – на дороге Студенка – Бегомль. Понеся потери от
минометного огня, отряд рассыпался в разных направлениях. Через некоторое
время, собрав бойцов неподалеку от деревни Ковалевичи Холопеничского района,
«Васька» оставил при себе 25 человек, остальным приказал выходить из
прочесываемых лесов мелкими группами. Было создано три такие группы, одну из
них возглавил Кудинович. Как полагал Ходаркевич, эта группа ушла к Борисову –
на поиски Яроша. Сам Ходаркевич по непонятной причине некоторое время оставался
с «Васькой», и только несколько дней спустя в одиночку отправился разыскивать Яроша. В скором времени он вышел к границе Борисовского района (д.
Бешенковка), но ни Яроша, ни следов Кудиновича так и не обнаружил.
11 ноября, наконец, от местного
населения он узнал, что отряд Яроша (вернее, его остатки – 24 человека), как и
предполагалось, собрался на своих «летних» базах в лесу у Пупеличей. На
следующий день, 12 ноября, Ходаркевич вместе с прибившимися к нему еще в
Холопеничском районе одиннадцатью окруженцами присоединился к своему командиру.
Кудиновича с его группой ни ему, ни
Ярошу найти так и не удалось, о его дальнейшей судьбе в момент написания отчета
Ходаркевич ничего не знал [3, Л. 310 – 312].
Каменка –
Пупеличи
Другие источники не подтверждают поведанную
Ходаркевичем историю. Так, Константин Акулич в беседе с Валерием
Раховичем заявил, что Иван Ярош вернулся в район Пупеличей только в начале
декабря, и, следовательно, Ходаркевич не мог отыскать его там 12 ноября. Более
того, Акулич утверждал, что поводом для возвращения стал разгром, учиненный отряду
немцами 26 ноября 1941 года у деревни Каменка Холопеничского района [5, 2003 – № 11(56)].
Принимая во внимание этот факт, мы неизбежно приходим к выводу, что Ходаркевич
должен был участвовать в этом неудачном бою. Перечисляя в своем донесении проведенные
в ноябре месяце операции, однако, он о нем даже не упомянул [3, Л. 312].
Сегодня
уже сложно судить о достоверности рассказа Константина Акулича, он принимал участие
в событиях лишь до 26 ноября, то есть, до момента разгрома отряда. В бою под
Каменкой он попал в плен и послевоенные свои выводы строил уже на основании рассказов
третьих лиц. Тем не менее, отдельные его свидетельства о происходивших уже без
его участия событиях, как минимум, заслуживают рассмотрения.
Итак,
разгром отряда Ивана Яроша состоялся 26 ноября 1941 года у деревни Каменка
Холопеничского района. Как сообщает Энциклопедия
«Беларусь у
Вялікай Айчыннай вайне”, в результате
произошедшего в этот день столкновения, отряд понес большие потери в личном
составе и, после того, как у бойцов закончились боеприпасы, вышел из боя
отдельными группами [6, с. 474], иными словами, прекратил свое существование
как боевая единица.
Наиболее
полный рассказ о произошедшем оставил Давид Гофштейн. Он полагал, что их предал староста д. Дубровники, который запиской
пригласил Яроша на отдых. Партизаны приняли это предложение, но на подступах к
деревне их обстреляли из засады. Ярош не стал принимать боя, отряд отступил на
свои базы к Прошике.
 |
Давид Гофштейн |
Два или три дня спустя немцы все
же окружили их в лагере. Продержавшись до вечера, отряд сумел вырваться; к утру
он вышел к маленькой деревушке Каменке. Позавтракав, легли спать, по словам Акулича
– «кто где». Немцы настигли их, вероятно, по следам. Они открыли минометный
огонь по Каменке. Началась паника, все бросились к лесу, но с опушки их
встретили пулеметным огнем. В это время у Яроша насчитывалось до 50 бойцов.
Большинство из них погибли в этот день [5, 2004 – № 4(61)].
Давид Гофштейн добавил
деталей в картину произошедшего разгрома: «… по нашей группе со всех сторон ударили пулеметы и автоматы. Мы вынуждены были направиться в сторону болота. Там мы рассеялись. … К.И. Акулич с группой оторвались и попали позже в плен. Вместе с ним был Слепцов – секретарь райкома комсомола, а также Бобров, Кучинский и др.» [14, с. 255].
Анализ
приведенных выше свидетельств участников боя под Каменкой неизбежно влечет за
собой постановку еще одного вопроса – об идентификации места расположения этой
деревни. Основные источники (включая энциклопедию «Беларусь у
Вялікай Айчыннай вайне 1941 – 1945») говорят об этом весьма расплывчато – бой
состоялся возле «д. Каменка Холопеничского района». Вольно или невольно, но
такой подход подразумевал стоящую на дороге Крупки – Холопеничи недалеко от Игрушки довольно
известную в округе Каменку – от нее, кстати, рукой подать, до Пупеличских
лесов. Однако, если мы поставили под сомнение тот факт, что отряд Ивана Яроша в
двадцатых числах ноября находился на той первой, летней базе, то «привязка»
состоявшегося 26 ноября боя к этой Каменке вовсе не выглядит убедительной.
 |
д. Каменка на карте Генштаба РККА 1936 г. |
Во-первых, в окрестностях расположенной между Крупками и Холопеничами Каменки нет деревни под названием Дубровники (староста этой деревни заманил отряд Яроша в засаду), кроме того, в тех местах нет ни одного населенного пункта с более-менее похожим названием. Нет Дубровников и в окрестностях Селявы, однако в непосредственной близости от Прошики (недалеко от лагеря отряда) находится деревня Дубы, а чуть подальше, на восточном берегу озера – деревня Дубровка.
 |
Южные окрестности озера Селява на карте Генштаба РККА 1936 г. |
Во-вторых, исходя из
описания боя под Каменкой, можно вполне уверенно предполагать наличие в ее
окрестностях болота и леса – рассказ Гофштейна прямо указывает на это
обстоятельство. Выше мы расположили вырезки из карты Генерального штаба РККА 1936
года. Леса и болота в 1941 году, надо полагать, еще оставались на своих местах.
Если это так, то расположение маленькой Каменки (6 дворов, чуть севернее Топорища; сегодня деревня не
существует) в значительно большей мере соответствует описанию Гофштейна. В
отличие от первой Каменки, здесь мы имеем в наличии и лес, встретивший
пулеметным огнем бегущих бойцов Яроша, и болото, к которому немцы прижали
оставшихся в живых.
Константин Акулич в официальной части
своих воспоминаний (в той их части, которая была опубликована в
книге Памяти Крупского района) о поражении под Каменкой умалчивает [14, с. 251]. Однако, в частных беседах,
особенно, с участниками событий, он упоминает довольно интересные детали
развития событий. В частности, он утверждал, что Гофштейн с Ярошем, не вступая в бой, отступили от Каменки
к Лукомльскому озеру, что также подтверждает сделанное нами предположение о
месте боя. Позднее к ним присоединился и Ходаркевич [5, 2004
– № 4(61)].
В декабре месяце они вернулись к Борисову. Константин
Акулич сообщает, что в Пупеличские леса после боя у Каменки сумели выбраться
лишь трое его участников – все те же Иван Ярош, Давид Гофштейн и Антон
Ходаркевич. В дороге к ним присоединилось несколько гражданских лиц, в том
числе – телефонистка из Борисова Халкина Роза, вероятно, довоенная знакомая
Давида Гофштейна [5,
2003 – № 11(56)]. Боевых действий в это время они не вели (боялись себя
выдать, не имели оружия, боеприпасов, не хватало людей, продовольствия и проч.)
[5, 2004 – № 2(59)].
Антон Ходаркевич, напротив, утверждает, что по
возвращении в Пупеличские леса отряд активизировал свою деятельность. Перечисляя в рапорте на имя Петра Калинина проведенные
в период с ноября 1941 года по февраль 1942 операции, Ходаркевич по непонятной
причине не упомянул о событиях под Каменкой – если только не считать таким
упоминанием запись следующего содержания: «26 ноября 1941 года по дороге
Зачистье – Холопеничи нами было убито 6 немцев и два ранено, которые еще живыми
были взяты нашими партизанами и впоследствии расстреляны. Были захвачены две
повозки, два автомата и две винтовки» [3, Л. 312].
Он же, Антон Ходаркевич, был, вероятно, первым, кто
засвидетельствовал обстоятельства гибели Ивана Яроша. Накануне трагедии, в ночь
с 25 на 26 февраля 1942 года они провели удачную засаду на большаке Борисов –
Лепель в районе деревни Пруд-Барань. Ходаркевич утверждает, что в результате
этой операции было убито 9 немцев и захвачены богатые трофеи: 4 повозки с
продуктами - полторы тонны муки, 80 килограммов сливочного масла, 1 центнер
сахару и боеприпасы [3, Л. 312].
Беда была в том, что место засады находилось в нескольких
километрах от их базы. Возвратившись с операции, в 9 часов утра 26 февраля, ее
участники расположились в землянках на дневку. Однако, спустя 3 часа, как пишет
Ходаркевич, ровно в 12 часов дня, «… лагерь был окружен фашистами с
противоположной стороны выставленного нами караула». Оставим без комментариев его
утверждение о количестве участвовавших в акции немцев (360 карателей) и
нанесенный им урон (7 фашистов, из них два офицера). Бойцы обстреляли немцев из
землянок и, как первоначально полагал Ходаркевич, отряд из лагеря сумел выйти
без потерь. Прикрывал отход сам Ходаркевич вместе с командиром взвода Давидом
Гофштейном и начальником штаба Израилем Дикманом. По прошествии нескольких дней
они узнали, что во время прорыва из окружения все же погибло шесть человек, в том
числе и командир отряда Иван Ярош. Их тела через несколько дней были найдены
местным населением метрах в 400 от землянок. Сам Ходаркевич во время прорыва
был ранен разрывной пулей в кисть левой руки [3, Л. 312].
Другие участники событий предлагают несколько иную, менее
героическую версию произошедшего. Небезынтересным в этой связи представляется
рассказ бывшего начальника особого отдела партизанского отряда имени Ворошилова
(бригада «Старик» Василия Пыжикова ("Владимирова")) Тамаровича Антона Николаевича, приведенный в исследовании
Раховича. Весной 1943 года Тамарович разоблачил в отряде агента Борисовского СД
– еврейскую девушку Соню Иоффе. В ходе допросов выяснилось в том числе ее
участие в разгроме остатков отряда № 28 и в гибели Ивана Яроша.
В сентябре 1941 года представители
Борисовского СД предложили Соне сотрудничество (внешне она не была похожа на
еврейку). После оформления подписки о сотрудничестве ей выдали фальшивый паспорт и отправили
под видом спекулянтки бродить по деревням района для выявления коммунистов, офицеров
РККА, работников НКВД и партизан. Однажды, в ходе своих “путешествий” на дороге
по пути в Зачистье она встретилась со знакомым евреем из Борисова. По весьма
обоснованному предположению Валерия Раховича, это мог быть только Давид
Гофштейн. Он привел ее на базу Яроша у Пупеличей (события происходили уже после
26 ноября). Со слов Сони, у Яроша к этому времени оставалось до 20 бойцов. Она
осталась в отряде в качестве связной, вошла в доверие к командованию. Дважды ее
отправляли с заданием в Борисов.
Первый раз Соня
вернулась, принесла махорки и папирос, чем заслужила благодарность бойцов,
которые собирали на курево деньги. Второе ее посещение Борисова закончилось,
как и следовало ожидать, предательством: минуя посты, она привела карательный
отряд прямо в лагерь. Немцы окружили землянки и забросали их гранатами.
Убегавших, как показала Соня на допросе, расстреливали в упор. И все же пятерым
партизанам удалось вырваться из западни (имена троих – кроме Гофштейна и
Ходаркевича – остались неизвестными).
Закончила свою жизнь
Соня Иоффе весной 1943 года недалеко от Палика перед строем бойцов
партизанского отряда имени Ворошилова [5, 2004 – № 3(60)].
Свою версию гибели Ивана
Афанасьевича Яроша поведал перед репатриацией в Израиль и Давид Гофштейн. В
своем рассказе он не упоминал о той роли, которую сыграла в развернувшихся зимой
1942 года в Пупеличских лесах событиях Соня Иоффе (по ее собственным
показаниям, данным в 1943 году на допросах на Палике у Тамаровича, Гофштейн не
знал о ее сотрудничестве с СД). Этот рассказ дошел до Валерия Раховича, что
называется, “из третьих рук”: Гофштейн поведал о случившемся своему соседу, старому партизану Можейке, который, в свою очередь,
поделился этой информацией с партизаном бригады “Разгром” Мачульским. А последний
уже пересказал услышанное Раховичу.
Такой длинный путь
поступления информации, безусловно, сказывается на ее достоверности. Вычленив
очевидные неточности и отбросив многочисленные “красивости”, присущие устному
пересказу событий, мы получили следующую картину.
Разгром отряда у Каменки
был полным. На их прежнюю базу у Лукомльского озера, где скрывались Ярош,
Ходаркевич и Гофштейн, больше никто не прибыл. Осознав масштабы поражения, они
вернулись к Пупеличам. Обустроившись в хорошо замаскированной землянке, Ярош
вероятно, предполагал перезимовать в знакомой местности. В декабре – январе к
ним присоединилось несколько евреев – беженцев из Борисова. В их числе была
знакомая Давида Гофштейна Роза Халкина, выходившая Ивана Яроша, когда тот в
конце января заболел тифом. К концу февраля он был еще слаб, но мог уже
вставать и передвигаться. К этому времени их “отряд” вырос до 15 -16 человек,
но состоял в основном из евреев-беженцев из Борисова, так что говорить о его боеспособности
не приходилось. Ярош болел, Гофштейн, как и ранее, занимался снабжением людей
продуктами питания, евреи прятались.
Немцы появились возле их
землянки на рассвете 28 февраля 1942 года. Их заметил Гофштейн, вышедший по
нужде. Была метель, землянки замело, была даже вероятность того, что немцы
могли их не обнаружить. Столкнувшись лицом к лицу с противником, Гофштейн с
криком “немцы!” бросился назад в землянку и, схватив винтовку, выбежал в
противоположную дверь. Вслед за ним успели выскочить Ходаркевич и Халкина – без
оружия и без одежды. В беседе с Можейко Гофштейн утверждал, что Иван Ярош не
пытался бежать вслед за ними. Он бросился к тому выходу из землянки, к которому
подходили немцы и открыл по ним огонь из ППД – успевшие скрыться в лесу
Гофштейн с Ходаркевичем слышали
автоматные очереди в районе их базы, а затем несколько разрывов гранат. Автомат
Яроша скоро смолк (у него было всего 15 или 20 патронов). Немного погодя, они
встретили в лесу учителя из Зачистья Тарасенко, который отвел их к фельдшеру
Зачистской амбулатории и тот перевязал рану Ходаркевичу – кисть его правой руки
раздробила разрывная пуля. Гофштейн считал, что Ярош спас их с Ходаркевичем,
оставшись прикрывать их бегство. Потом стало известно, что Ярош застрелил
одного и ранил другого немца из числа двух разведчиков, с которыми столкнулся
Гофштейн. Подоспевшие каратели забросали его гранатами, а заодно забросали
гарантами и две другие землянки, в которых жили женщины и старики из числа
скрывавшихся евреев. Валерий Рахович полагает, что группа Яроша попала под удар
заодно – немцы проводили карательную операцию против скрывавшихся у них на базе
евреев – за ними нацисты охотились всегда и всюду. Информированные Соней Иоффе
о состоянии Яроша и его соратников, они не предполагали серьезного
сопротивления и подходили к партизанским землянкам без опаски.
Много позже, уже после возвращения Акулича из концлагеря, Гофштейн рассказал ему, что в разгромленном лагере немцам удалось
найти противогазную сумку Ивана Яроша, в которой хранились документы
подпольного райкома и партизанского отряда № 28, что способствовало разгрому
подполья в Борисове и районе [2004 – № 3(60)].
Потом тело Яроша немцы
возили по близлежащим деревням и предъявляли его жителям на опознание. Но лицо
Ивана Афанасьевича было серьезно повреждено взрывом гранаты, к тому же за время
болезни он исхудал и зарос бородой. Рахович предполагает, что только в Старом
Янчине кто-то из жителей узнал в убитом первого секретаря райкома, после чего
Ивана Яроша похоронили в лесу неподалеку от этой деревни.
В 1968 году на сельском
кладбище деревни Зачистье был открыт памятник Ивану Ярошу и погибшим партизанам.
К этой дате его посмертно наградили медалью “За отвагу”. Валерий Рахович
полагал, что никто больше из его группы награжден не был [5,
2004 – № 3(60)]. На сайте “Партизаны
Беларуси”, однако, есть данные о награждении Антона Ходаркевича орденом “Красного
знамени”,
а потом и медалью “Партизану
Великой Отечественной войны” [21], правда, это его награждение было проведено за более
поздние заслуги и не было связано с группой Яроша.
Пролежав после разгрома
три дня в лесу (он датирует разгром отряда и гибель И. Яроша 26 февраля),
Ходаркевич при помощи местных жителей связался с отрядом В. Попова, который располагался
в это время в окрестных лесах неподалеку от Яроша. 1 марта его подобрали бойцы
этого отряда. На следующий день врач Зачистской волостной управы Макаревич сделал ему
операцию, отнял кисть левой руки.
10 марта 1942 года отряд
Попова был окружен в районе своих землянок и вынужден был покинуть их. С этого
момента и вплоть до 15 апреля 1942 года он подвергался постоянному преследованию
со стороны местных полицейских сил. Оказавшись в такой тяжелой обстановке, Попов
разбил отряд на несколько групп по 10 – 15 человек. В “командирскую” группу
Попова взяли и Ходаркевича, как больного. В это время, по его словам, они не
проводили никакой работы, лишь занимались самообеспечением, редкие перестрелки
с полицейскими волостных управ носили случайный характер.
22 мая Попов, напившись
пьяным, остался ночевать в деревне Старо-Янчино и был на рассвете взят живым
полицейскими из соседнего гарнизона. Опасаясь, что их плененный командир мог
выдать отряд, Ходаркевич с товарищами покинули леса между Зачистьем и Пруд-Баранью. Большинство бойцов
склонялось к выходу за линию фронта и выдвинулись в северо-восточном
направлении – вероятно, к открывшимся к тому времени “Суражским
воротам”. Ходаркевич, не до конца еще излечившийся, не выдержал перехода и остался
в Сенненском районе. Позже он присоединился к отряду Леонова, а после вхождения
этого отряда в бригаду Гудкова был назначен комиссаром оного из отрядов этой
бригады. 6 сентября, ввиду тяжелого состояния, его направили через линию
фронта, которую он и перешел 6 октября 1942 года [3, Л. 313 – 314].
Как сообщал в своем
донесении Пономаренко командир партизанского отряда “Старик” Василий Пыжиков, “…
командир отряда тов. Попов был повешен в г. Борисове” [22,
Л. 1].
Список источников и
использованной литературы.
1. Цанава Л. Всенародная
партизанская война в Белоруссии/Л.Ф. Цанава – Минск: Гос. Изд-во, 1949. Часть 1
2. Копии документов,
отобранных для тов. Цанава Л. Ф. Национальный Архив Республики Беларусь (Далее
– НАРБ), Фонд 511 П, Опись 6, Дело 11, Дело 12, Дело 13
3. ЦК КП(б)Б
Оргинструкторский отдел. Докладные и донесения руководителей партизанского
движения о развитии партизанского движения. Сентябрь 42 – март 43 г. Докладная
записка начальнику Белорусского штаба партизанского движения т. Калинину П.З.
помощника командира партизанского отряда т. Яроша Ходаркевича А. НАРБ, Ф. 4 П,
оп. 33а, Д. 660, Л. 308 – 314.
4. ЦК КП(б)Б. Особый
сектор. Докладные, рапорта и донесения руководителей партизанского движения (из
личного архива Пономаренко). Июнь 1941 – август 1942. НАРБ, Ф. 4П, Оп. 33а, Д.
638, Л. 132
5. Раховіч В. Ахвяры па
разнарадцы / В. Раховіч // Гоман Барысаўшчыны – 2003, № 7(52) - № 11 (56),
2004, № 2(59) - № 4(61)
6. Беларусь у Вялікай Айчыннай вайне 1941 –
1945. Энцыклапедыя / Шамякін І. П. (гал. рэд.) і інш. – Мінск: Беларуская
Савецкая энцыклапедыя, 1990
7. Мачульский Р. Н.
Вечный огонь. Партизанские записки/Р. Н.
Мачульский – Минск: Беларусь, 1978
8. Электронный ресурс «Герои
страны». Код доступа: http://www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7319
Дата доступа: 11.04.2020
9. Сборник боевых
документов Великой Отечественной войны. Донесение начальника гарнизона гор.
Борисов № 03 командующему войсками Западного фронта от 28 июня 1941 г. РАПОРТ
Командующему Западным фронтом генералу армии т. Павлову. Выпуск 35. Электронный
ресурс. Код доступа:
https://ru.wikisource.org/wiki/Сборник_боевых_документов_Великой_Отечественной_войны/35
Дата доступа: 04.04 2020
10.
Сборник
боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 35. Боевое донесение
начальника гарнизона гор. Борисов № 1 к 17 часам 30 минутам 29 июня 1941 г.
командующему войсками Западного фронта.
Электронный ресурс. Код доступа:
https://ru.wikisource.org/wiki/Сборник_боевых_документов_Великой_Отечественной_войны/35
Дата доступа: 04.04 2020
11.
Сборник
боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 35. Боевое донесение
начальника гарнизона гор. Борисов № 2 командующему войсками Западного фронта о
боевых действиях войск гарнизона (1 июля 1941 г.) Электронный ресурс. Код
доступа:
https://ru.wikisource.org/wiki/Сборник_боевых_документов_Великой_Отечественной_войны/35
Дата доступа: 04.04 2020
12.
Сборник
боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 35. Боевое донесение
начальника гарнизона гор. Борисов № 2 командующему войсками Западного фронта о
боевых действиях войск гарнизона (1 июля 1941 г.) Электронный ресурс. Код
доступа: https://ru.wikisource.org/wiki/Сборник_боевых_документов_Великой_Отечественной_войны/35
Дата доступа: 04.04 2020
13.
Справки
спецгрупп, посланных ЦК КП(б)Б во временно оккупированные районы Белоруссии (с
буквы П по Я), НАРБ, Ф. 4п, Оп. 33а, Д. 51
14.
Памяць.
Гісторыка-дакументальныя хронікі гарадоў і раёнаў
Беларусі. Крупскі раён – Мн.: Беларуская энцыклапедыя,
1999
15.
Грабовский
С.К. Борьба подпольщиков и партизан Борисовской зоны против немецко-фашистских
оккупантов (июль 1941 – июль 1944 г.) Диссертация на соискание научной степени
кандидата исторических наук – Минск, 1986
16.
Памяць.
Гісторыка-дакументальныя хронікі гарадоў
і раёнаў Беларусі. Барысаўскі
раён - Мн.: 1997
17.
Бринский
А.П. По ту сторону фронта /А. П. Бринский – Горький: Волго-Вятское книжное
издательство, 1966
18.
ЦК
КП (б)Б. Особый сектор. Докладные, рапорта и донесения руководителей
партизанского движения о деятельности белорусских партизан. Сообщение
Ермаковича Тимофея о деятельности партизанских отрядов в Минской области и
наблюдениях на территории Минской области. НАРБ, Ф. 4П, оп. 33а, Д.642
19.
Нацистская
политика геноцида и «выжженной земли» в Белоруссии (1941 – 1944) / [Редколл.:
Лобанок В.Е. и др.] – Мн.: Беларусь, 1984 – 271 с.
20.
НАРБ.
База данных «Белорусские деревни, сожженные в годы Великой Отечественной
войны». Электронный ресурс. Код доступа: http://db.narb.by/search/?title=++&titles=old®ion=7&district=127&year=1941 Дата доступа:
16.03.2020
21.
Электронный
ресурс: “Партызаны Беларусі”. Код доступа:
https://partizany.by/partisans/23795/ Дата доступа: 23.03.2020
22.
Белорусский
Штаб партизанского движения. Материалы по боевой деятельности партизанской
бригады «Старик». Донесение Старика Пономаренко о прибытии. НАРБ, Ф. 1450, Оп. 4, Д. 219
Комментариев нет:
Отправить комментарий